восхождение

Когда-то я писала стихи на салфетках в кафе, а потом запускала самолётики с шестнадцатого этажа высотки близ проспекта Мира.

«Грязный уставший город из ливня по капле пьёт, надышишься красотою, теряя за вздохом вздох» – никогда не забуду внезапный летний ливень на перекрёстке Садового кольца и ту наполненность момента…

А потом мне сказали: «Ты – графоман», и я принялась доказывать всем, что нет. Серебряные и золотые «перья» сделали меня несчастной, потому что их никогда не бывает достаточно для полёта.

В ночь первого снега снились горы белья и воронки гигантской стиральной машины, куда нужно было не угодить, карабкаясь по горным тропам. Кажется, за последние три года я пережила переходный период – перестирала все свои мысли и убеждения.

Странно, что роман, который пишу, на самом деле вовсе не подростковый. Когда я делилась идеями и сомнениями с собратьями по перу: «Кому нужно читать о любви в девяностые… У современных подростков – своя иная жизнь, роман не будет востребован», мне твердили: «Пиши, это интересно, многие захотят вспомнить свою молодость».

На фестивале в Крыму на мастер-классе прозы задала вопрос: «О девяностых все всё уже написали, меня пошлют нах через три года, к тому времени тема уже устареет, и может, вообще обойтись без примет времени?».

«Настоящему писателю плевать на тренды издательств. Без деталей невозможно создать историю, а все детали так или иначе существуют во времени. Но если ты напишешь роман о взрослении, а редактор решит, что он – о девяностых, значит, ты не справилась со своей задачей», – был ответ.

Я бродила по набережной Ялты, смотрела на море и спрашивала себя, откуда вообще взялась эта идея. И поняла, что пишу роман не о девяностых и даже не о взрослении, а о переходном периоде – шестнадцать лет, и пишу потому, что сама сейчас переживаю вторую трансформацию. Моя книга – ещё одна тропинка ко мне самой. И да, роман будет не для подростков, а для взрослых. Уже во второй главе я нарушаю, как минимум два закона Российской Федерации, а значит, никто не рискнёт его издавать. Но я знаю теперь, что писатель способен написать только то, что считает важным сказать, а не то, что нужно сказать, чтобы наградили впоследствии. И это тоже закон, и он выше по значению. Потому что природа всегда выше общества. Все технические научные открытия не более чем калька с животного мира. Я давно наблюдаю за животными, птицами, деревьями… и вижу, что они не приспосабливаются, как нас учили на уроках биологии, они ищут лазейку – осваивают новую (свою) территорию. А это совсем другой путь. Легче всего (и труднее всего) быть первым там, где никого нет, год своего дела, опыт собственного агентства меня в этом убедили. Невозможно засыпать песком чужое болото и надеяться, что выстроенный город не уйдёт под воду – сизифов труд это, свой город нужно строить в пустыне, и да – сажать там деревья, тем самым меняя климат пустыни. Главное – знать, что пустота всегда заполняется. Такие простые мысли, но идёшь к ним так долго! Трудно осознать, что жизнь не клетка, где мечешься, как загнанный зверь, а поле, и в какую бы сторону ни пошла, выйдешь на заветную тропинку, может, чуть позже, но зато по дороге столько всего произойдёт интересного!

Понимание того, что образование и обучение – разные вещи, мне кажется ключевым. Система спрашивает тебя ещё в школе: «Ты выбрал профессию? Социальную роль?». То есть предлагается выбрать из готовых вариантов ролей обслуживающего персонала: официант, менеджер по продажам, юрист, беллетрист… «Миру нужны рабочие пчёлы» – сказала одна исписавшаяся «богиня» на лекции. Неправда! Обучение – это не образование, а самопознание. Медленно, шаг за шагом открываешь себя, словно достаёшь ценные металлы из недр земли, а потом уже думаешь, кому они будут полезны. И они – будут, потому что ничто не создано и не существует просто так. Изначально талант был мерой золота, это потом его закопали в землю и превратили в недоказуемый миф, потому что обществу нужны исполнители. А Вселенной – креаторы (так задумано было изначально: по образу и подобию).

Помню, придумала как-то сюжет пьесы-фантасмагории под названием «Старатели», а теперь себя ощущаю золотоискателем. «Жизнь – твоя главная повесть» (Миядзаки), а творчество не более чем предназначение каждого задать ей вектор и сохранить своё время, свой путь на доступном тебе языке. Для меня это слова, для кого-то – музыка или живопись, или – найдите язык, на котором говорите с миром.

Ещё вспомнилось: критика на первые стихи «Белый снег идёт за окном». Моя учительница по литературе сказала: Снег априори белый, ты написала тавтологию, к тому же и снег, и дождь всегда куда-то идут. Вслушайся, сколько поэзии в одном слове «Снег». Да, как редактор я с ней согласна, сама режу и себя, и других – по живому. Но как странник по жизни знаю, что снег бывает и серым, и жёлтым, и фиолетовым … – зависит от освещения (или от моей собаки – шутка))). И не всегда идёт: бывает, стоит стеной или кружит, или лежит сугробами. Так что «Вселенная расширяется», как правильно и откровенно пишут дети на асфальте, а границы её мы сами раздвигаем своим восприятием.

вселенная