«Бывают такие лица,
в которых даже за полночь
в глазах остаются блики
от восходящего солнца».(Ника Турбина)
Ты мне сегодня снилась. Светлая. А за окном хлопьями падал снег. Белая пелена. Дао. Начало начал…
Почти два года минуло с момента, как запретила себе думать о тебе, но ничего не меняется. Теперь ты мне снишься.
Той зимой по утрам за окнами трамвая, тянущего меня полусонную на работу, тоже струился медленный и густой снег. Я слушала твои песни в плеере. Такой далёкий – и близкий голос. Грустная музыка в унисон настроению. И слова – точно предназначались мне одной. В твоих песнях всё было «про меня». Это удивительно, когда человек, живущий за тысячи километров, из другого города, из чужой страны, с которым никогда не встречалась лично, вдруг становится родным.
Я говорила всем, что ты – моя единственная настоящая подруга. И показывала твою фотографию: светлые волосы, разметавшиеся по плечам, полуулыбка, серые внимательные глаза. Когда мне было плохо, рассказывала твоей фотографии сокровенное, о чём даже маме рассказать не решилась бы. И ты понимала меня, как никто.
Утренний кофе сопровождали твои сентиментальные записки об окружающих людях и о погоде, о твоей смешной собаке, о семье, о музыке и стихах. Ни о чём – и о главном в жизни.
Однажды ты прислала мне на день рождения концертную запись с посвящением в титрах. Наверное, это и был самый ценный подарок – и самый счастливый день в моей жизни.
А потом началась война. И мы все разошлись во взглядах. Война разделяет даже тех, кто по другую сторону забора выращивает сады из музыки и слов. Ты написала что-то невнятное в блоге о пацифизме. Закрыла комментарии и перестала отвечать на письма.
«Как ты относишься к войне?»
«Никак. Единственный способ сопротивляться – не участвовать, даже мысленно. Да, пацифисты – трусы и страусы, но без нас война не достигнет той критической массы, способной уничтожить не страну, а планету».
Ты не из тех, кто стремится любой ценой «обратить всех в свою веру», ты не будешь спорить – отвернёшься и молча уйдёшь. Исчезнешь.
А что будет со мной? Ты подумала обо мне?!
«Мы в ответе за тех, кого приручили»[1]. Но ты не отвечала на письма.
«Без Светы жить – как без света», – горько пошутил Влад, когда встретились на набережной родного города, чтобы целый день проговорить о тебе. Мы с ним были из «жёлто-синих», ты – «красная». Впрочем, ты не различала цвета. А мы – тебя за пеленой тумана, затопившего набережную и реку, и тщетно пытались найти, обрести – друг в друге.
С ним ты встречалась в Ялте. Наверное, даже любила. Ваш роман вылился в семь лет пылких писем. Книгу можно было бы написать!
«Когда отключали свет и отопление в общаге, я писал ей письма при свечах, на выдыхающейся батарейке ноутбука, закутанный в два пледа от холода… и мне чудилось, что в мире существуем только мы двое».
Я спросила: «Почему близкие люди всегда так далеко?».
Он сказал, что на свете нет ни времени, ни пространства, ни расстояний, есть желание отгородиться, закрыть все двери и окна, и никого больше не впускать в свою жизнь.
Я тебя неосторожно впустила. И ты заменила меня везде. Всякий раз, совершая тот или иной поступок, спрашивала себя, а что бы ты сделала на моём месте? Что бы подумала? Как ответила? Побежала бы на свидание к тому парню? Отомстила бы сплетнице или простила? Мне хотелось походить на тебя, и ты стала мной.
«Хуже всего, что я не знаю, как жить дальше. Я жил ею, а сейчас, когда прогнал из мыслей, точно нить оборвалась, и ничто не поддерживает, по утрам просыпаешься – и думаешь: А зачем?».
Я тоже не знала, как мне себя вернуть. Ты-то уже не вернёшься. Блог не обновляется. Можно поговорить о тебе в комментариях к прошлогодним записям, можно даже встретиться, как мы с Владом, и постараться воссоздать тебя, слепить из фрагментов наших воспоминаний и твоих песен. Но будешь ли это ты? И была ли на самом деле?
Была… И есть. Живёшь. Пишешь песни. И любишь других.
Случайно наткнулась на страницу Волошинского фестиваля в сети и увидела тебя среди участников. Поэтический Коктебель… Ты, вероятно, считаешь Крым своим. Но он и мой тоже. Это мы с Владом проводили летние каникулы, влюблялись и взрослели на его берегу, а ты плескалась в волнах прибоя Чёрного моря на противоположном – в Сочи.
Впервые в жизни я написала стихотворение, отправила на конкурс – и (о, чудо!) меня пригласили в Коктебель.
«Крым наш», – утверждают «красные» в блогах. Нет, это всё ещё моя земля, и я имею право быть там, хотя бы услышать тебя на концерте – вживую, не в записи.
Фестиваль – фейерверк эмоций. Зарево костров, где звучали стихи и песни, не гасло до рассвета, а утром барды перемещались на сцену. Мне никак не удавалось улучшить минутку, чтобы поговорить с тобой наедине. Так, перебросились парой ничего не значащих слов. И до последнего вечера я не надеялась…
Увидела в окно, как ты убегаешь по тропинке в сторону моря. Одна.
Найду тебя на берегу – и мы, наконец, встретимся по-настоящему!
Вы целовались на песке, почти обнажённые, раздевая друг друга. Жадно, как звери. Стояла над вами, смотрела и не могла оторваться. Как будто вы совершали страшное преступление, способное уничтожить мир. В тот миг я тебя возненавидела. Не помню, как добралась до автобусной остановки – хотелось сесть в первый и уехать, исчезнуть навсегда. И чтобы ты исчезла. Ушла из меня, из моих беспокойных снов, молитв и мечтаний. Чтобы тебя никогда не было в моей жизни. Пусть впереди ждёт пустая дорога. Так лучше.
«Автобус придёт завтра утром, – окликнул меня куратор фестиваля. – А вас ждёт праздничный ужин в честь закрытия фестиваля!».
И я осталась.
Вечером вы оба, смеясь и взявшись за руки, подошли к общему праздничному костру. На секунду все стихли. Казалось, вас озарял свет, вы словно принесли его с собой, добавили в пламя костра. Твой мальчишка сиял так, что мне было больно на него смотреть. «Лицемерка, – подумала я. – Завтра уедешь домой, а он, опалённый твоим огнём, уже никогда не будет прежним».
И опять хотелось закричать: «А я? Как же я?!». Но какой-то ледяной, равнодушный голос внутри произнёс, что мне тоже нужно вернуться. Домой, к своим близким. Чтобы жить дальше – без тебя. Чтобы стать самой собой.
«Хотела о чём-то поговорить?» – вдруг спросила меня ты.
Я не нашлась, что ответить.
«Тогда мы исчезаем», – засмеялся твой мальчик и обнял тебя, чтобы увести. Вы и правда выглядели, как влюблённые.
Я схватила тебя за руку.
«Почему ты всегда исчезаешь?».
Ты молча подсела к костру и принялась ворошить угли. Наверное, тебе нужна была пауза, чтобы ответить честно.
«Люди так много ждут от жизни! И столько требуют от себя, от других, от меня … вместо того, чтобы попытаться быть счастливыми. Самим по себе, понимаешь? Мне нечего дать вам, кроме песен. И я ухожу».
Так уходит свет дня, когда солнце садится за горизонт. Но мы же не жалуемся на ночь. В темноте мы зажигаем свечи. И при свечах пишем письма, доверяем свою страдающую память бумаге. Потому что свет нельзя удержать в ладонях, взвесить или измерить, в нём можно только раствориться.
Москва
март 2016,
на прощёное воскресение
[1] «Маленький принц» Антуан де Сент-Экзюпери.
