Nemo laeditur nisi a seipso (Всякий вредит только сам себе).
Джованни Джакомо Казанова
Он вел нас сквозь одиночество раскаленной до бела пустыни, сквозь тишину безветрия, сквозь песок, застилавший глаза и рождающий жажду. В предчувствии утоления мы слышали шорох листьев пальмовых оазисов.
– Миражи, – говорил Он, – ветер безмолвствует, не встречая преград на своем пути. Чтобы оттолкнуться и со свистом пронестись мимо, ему нужен ствол хотя бы одного дерева. А вокруг нас лишь пески.
– Солнце убьет нас, – жаловались мы.
– Нет, – отвечал Он, – лишь сделает жажду невыносимой.
– Когда же мы сможем ее утолить?
– Все произойдет точно в срок. В день, когда каждый из вас сумеет отличить кроны деревьев от миража, почувствует зов и запах живительной влаги. Иначе легко обмануться и пройти мимо.
Мы верили Его словам безоглядно и на закате третьего дня вышли к оазису.
И не было прекраснее музыки на свете, чем переливы струй и звон капель о дно колодца.
Он говорил что-то о первом опыте, об осторожности, мы не слушали, жадно припадая губами к источнику. Каждый из нас пил, наслаждался, черпал, как мог. Каждому хотелось вобрать лишь в себя чистоту этих капель. Мы наполнялись и наполняли сосуды, проливая волшебство через край. Мы исчерпали источник.
Чтобы искупить вину, один из нас предложил остаться там навсегда, вырыть яму еще глубже и освободить воде путь на поверхность.
– Нет, – возразил Он, – вы не научились беречь то, что имеете. Вы не вернете воду. А если вернете, то вновь расплещете прежде, чем успеете пожалеть об этом.
И мы направились через горы к океану. Он пообещал нам новые удивительные страны на другом его берегу.
Когда в шторм наш корабль разнесло в щепки о риф, Он сказал, что это Судьба. Но мы даже представить себе не могли, сколь немилосердно она обойдется с нами. Потому что самую страшную жажду человек испытывает не в пустыне, а посреди воды.
Мы соорудили плот из остатков нашего корабля и дрейфовали в прозрачной лазури, отражающей солнечные лучи. Несколько суток. Вода во флягах, набранная у источника, кончилась неожиданно скоро. Мы пили, промывали ей раны, поливали друг друга в надежде на близость спасения. Ведь был же оазис! Он берег свою, лишь изредка пригубляя.
На закате третьего дня, мы поняли, что никто не придет нам на помощь. Океан беспощаден: волны изломали линию горизонта без всякой надежды даже на миражи о кораблях, берегах и оазисах. Но фляги уже были пусты.
Кожа потрескалась от соленого ветра, глаза ослепли от солнца, язык пересох и царапал небо, словно наждак. А как же хотелось нырнуть! Уйти под лед морской глубины, оторваться от своих и плыть под водой, широко раскрыв рот. И глотать, глотать, глотать эту голубую холодную воду до тошноты, до изнеможения.
– Морская вода отравлена солью, как ядом. Вы не сможете ее выпить, но она выпьет вас. Вы не сможете утолить жажду, потому что с каждым новым глотком, вам будет хотеться еще и еще. И так до тех пор, пока кровь не превратится в морскую соль.
Казалось, все мы утратили веру в Его слова. Первый из нас нырнул. Больше мы его не видели. Один за другим они прыгали в воду, кто-то возвращался, кто-то ушел навсегда.
Тех, кто не захлебнулся сразу и выплыл, океан убивал уже на плоту: их рвало собственными внутренностями, теряя естественную влагу, тела распухали и разлагались, а от приторного запаха гниющей плоти еще больше хотелось пить.
Он пытался остановить нас, но тщетно. Он разделил свою воду на всех: смачивал нам губы и молил, чтобы помнили вкус пресной воды, хранили ее чистоту. Ночь приносила облегчение, но ненадолго. С наступление нового дня палящее солнце сталкивало в воду очередную жертву. Акулы выжидающе кружили рядом. Теперь мы стали для них безопасным лакомством.
Верил ли я Ему тогда? Не знаю, наверно, вслепую все-таки верил. Потому что в живых мы остались вдвоем. Я слышал его голос сквозь сон, словно со мной по ночам говорили звезды:
– Первый глоток любви учит не только терять, но и беречь. Невыраженные чувства не забываются, неутоленные желания остаются в тебе навсегда и гонят навстречу новым и новым ощущениям. Это как пытаться утолить жажду морской водой. Но душу ей не насытишь. Без эмоционального наполнения рано или поздно наступит обезвоживание и смерть. Случайные люди не заменят того, кто когда-то был близок, прожитые дни отзываются болью, даже если были залиты ярким солнечным светом. В этом мире происходят невероятные чудеса, сбываются заветные мечты, здесь есть все, кроме дороги обратно.
Нам же всем остается беречь каждую каплю чистой воды, даже если это уже не вода, а полузабытое ее ощущение на губах. Человек так устроен: он бредет от источника к источнику, пока не найдет свой оазис, чтобы остаться в нем навсегда.
Нужно всего лишь научиться слушать свой внутренний голос, не предавать, не расходовать сердце.
****
Когда я очнулся ото сна, горизонт изменился. Течением нас несло к берегу. И это был уже не мираж.
– Море наполняют реки, настоящая вода уже близко, – сказал Он.
Я поднялся на холм и увидел реку: полноводную, широкую, быструю, ту, что не вычерпать и не выпить за целую жизнь. Я замер в нерешительности, я благоговел перед ней, я смотрел на нее как на подарок небес. Он улыбнулся и подтолкнул меня в спину:
– Иди к ней!
Москва,
9 января 2010
